Гроб для мертвого колдуна - Страница 40

Богиня интернета и справедливости открыла глаза, очевидно, сеанс медитативной связи с горними сферами, завершился.

— Какой‑то ты мрачный, сегодня, Диего.

Таки докопалась, зараза!

— Так нечему пока радоваться. День и так хреново начался, а теперь еще и ты… нарисовалась. И, что характерно, менять свой облик не собираешься. Да, убийца — сама? — Инари хмыкнула, — Откуда вы такие умные, только беретесь. Маску‑то, сними. Прятаться тебе уже поздновато, не находишь? — я почувствовал, что счет пошел на секунды, поэтому упражняться в дипломатии смысла уже не было,

— Не хочу. Мне и так хорошо. — глаза богини превратились в узкие щелки,

— Понятно. Ну, тогда… — она поднялась на ноги и закинула свое странное оружие на плечо, — прощай.

В воздухе резко закончился кислород. В легкие потоком поступал, окружающий меня газ, но толку от этого не было никакого — я задыхался. Убийца, развернувшись в пол оборота, с любопытством наблюдала за моей агонией.

Ждет, когда упаду вперед, чтобы красиво отрубить голову и не забрызгаться кровью. Пусть ждет, сука. У меня еще две — три минуты до того, как отключится сознание. Я прекратил бессмысленные потуги прокачать через легкие максимальное количество воздуха, усилием воли задержав дыхание. У меня одна, максимум две попытки. И лучше, если все получится с первого раза. Сжав рукоять шото обеими руками, я замер. Богиня с кривой улыбкой, сделала полшага назад, разворачиваясь в фронтальную стойку. Пора.

Удар я наносил без всяких финтов, в прыжке, косой, слева направо, сверху вниз. Шото, конечно не эспадон, держать его двумя руками не требуется, более того, одной рукой дистанция атаки больше, но мне было нужно, чтобы противница поверила, что я полностью вложился в удар.

Если бы она держала оружие по — другому, возможны были бы варианты, но при хвате посредине, ее ответ очевиден. И Инари меня не подвела. Поворот всем корпусом вправо, нижнее лезвие взлетает вверх, чтобы блокировать или перенаправить в сторону мой удар. Но за мгновение до удара я расслабляю руки и вместо жесткой встречи, лезвие недоалебарды, с обиженным звоном, легко сбивает шото и без помех пролетает точку встречи. По пути вспарывает кожу на моем левом боку и глубоко рассекает дельтовидную мышцу и… все. Больше на пути глефы ничего не было.

Если богиню инерция развернула вправо, против ее желания, то я свое вращение даже ускорил, убрав с рукояти меча, бесполезную теперь, левую кисть. Есть!!! Закончив оборот, я оказался за и над левым плечом убийцы. Подо мной белела беззащитная шея. Н — на!

Клинок прошел сквозь тело без сопротивления. Вообще. Словно я сражался не с материальным объектом, а голограммой… Как же так? Я же все сделал как надо!

Упал я лицом вниз, но клинок так и не выпустил. Сил встать уже не было, но сознание сверлила одна единственная мысль: нужно перевернуться на спину, чтобы не позволить перерубить шею сзади. Почему меня так беспокоило, с какой стороны она это проделает, непонятно, но осуществление данного желания стало на какое‑то время смыслом существования.

Перевернуться я пытался еще с пол минуты, но левая рука постоянно подгибалась, а выпустить из правой меч, почему‑то, в голову так и не пришло. Потом недостаток кислорода милосердно отправил меня в темноту.

* * *

Какой‑то самоубийца, запуская процесс дыхания, немилосердно долбанул кувалдой по грудной клетке, и я пришел в себя. Злой, с раскалывающейся от боли головой, под треск собственных ребер. На этом фоне, даже наличие кислорода, не казалось таким уж благом. Посмотрим, кто это у нас такой смелый… Электроника уже привычно показала пустоту, электролокация… ч — черт, какая на хрен локация, с квадратной‑то головой! Но однозначно лежу на спине, значит, типа кто‑то помог.

— Все — все, открывай глазки, я ее прогнала! — я приоткрыл один глаз и застонал,

— Да, когда ж вы оставите меня в покое, вам там… где бы вы обычно не тусовались, заняться нечем? — ответом мне был завораживающий бархатистый смех… как колокольчики прозвенели, волной от совсем маленьких до просто небольших и обратно… Чувствуется незаурядный опыт по работе с мужским населением, многолетний, можно даже сказать, многовековой опыт. Кономия тут и рядом не стояла.

Со вздохом пришлось подчиниться и поднять, тяжелые, словно танковые люки, веки. Не потому, что мне так сказали, а потому, что я, вроде как, раненый и вполне могу истечь кровью. Стараясь не смотреть на новое действующее лицо, сел и начал разбираться с повреждениями… мда… покосился на… эту… Сидит, задрала аккуратный носик, вроде и не при делах. Целитель? А почему бы, собственно, и нет?

Начиная от диафрагмы, наискосок к левой подмышечной впадине шел свежий багровый шрам, дальше без зеркала, видно не было, но можно было предположить, что дельту тоже срастила. Вот только, чего — чего, а благодарности от меня она точно не дождется. Повернул в ее сторону голову… экстерьер, конечно богатый, тут не поспоришь.

Передо мной, все в, той — же, трудноосуществимой для любой неяпонки позе, коленки — пяточки, сидела воплощенная мечта поллюционирующего подростка. На глаз: сто с копейками — шестьдесят — девяносто, опять же с копейками. Естественно, без грамма жира и малейшего намека на целлюлит. Рост — примерно сто восемьдесят пять. О возрасте местных я давно перестал судить по внешности. Конкретно эта особь, выглядела лет на двадцать пять.

Все это загорелое богатство было упаковано в светло — голубые джинсовые шортики и красную рубаху без рукавов. Причем полы последней, застегнутой на пару средних пуговиц, были подвязаны под тем самым, что эти пуговицы с трудом удерживали от, казалось бы, неминуемого высвобождения. Никакими извращениями в виде пошлых лифчиков, там и не пахло… Все описал… а, нет, забыл отметить гладкую атласную кожу и плоский животик, с легким намеком на квадратики пресса. На этом фоне, умное лицо с идеальными чертами и подвязанные в высокий хвост светло русые волосы, совершенно терялись, потому, что ни один нормально ориентированный самец гомо сапиенса, взгляд, до уровня этого лица, не поднимет. Вот такой, образец площадного выключателя мужских мозгов.